Это неприятно и, может быть, тяжело читать. Вас предупредили.На днях пришла новость из Одессы про тётку.
Я никому об этом практически не говорила, но сейчас чувствую желание выговориться. Ни кому-то конкретному, но в воздух. Одна из причин, по которой я этого не озвучивала раньше - наши прохладные с ней отношения.
С сестрой матери мы практически не общались до того момента, как мне стало лет 16. Не позже. То есть, она приезжала, когда мне было совсем мало лет, но потом... Потом представьте, что приходит в дом вообще не похожий ни каким боком на тебя человек и говорит, что он - твой родственник и тебя помнит. И как-то так вышло, что отношения у нас где-то через пару лет испортились, и общаться мне с ней не хотелось вообще. Знать её не хотела. Не помню уже, почему, но вот так получилось. А потом мы узнали, что она больна. На подростковый максимализм это легко очень красочно - целая палитра чувств от и до. И на фоне мысль, что ей жить год или чуть больше. Что с таким не живут.
Оказалось, кое-как, но живут. Иногда. Хоть и не долго всё равно.
На том этапе, когда появилась одна болезнь, а затем пришла и следующая - это хотя бы частично можно было вылечить. Можно было обеспечить себе хотя бы так-себе-шное, но какое-то качество жизни. Сделать операцию и вырезать опухоль на этапе, когда она была небольшой. Но человек - лучший враг самому себе.
Операции не было. Больше того - матери соврали, что операция была. Потом вранье раскрылось, конечно.
Начались абсурдные, идиотские попытки "лечить содой" и прочими гадостями. На какой-то момент болезнь могла затаиться, и это считалось за "поправку". С попытками же подсадить на такое "лечение" мать. Всей семьей отговаривали вторую, но человека из другого города же не отговоришь.
Она поседела за время болезни, похудела. Последний раз мы с ней виделись на похоронах сестры. И давняя прохлада, конечно, уже не была актуальной. Позже мы даже общались через видео-связь. Но весь разговор сводился к тому, что я пыталась её рассмешить, как-то заставить её всё время улыбаться. Порадоваться чему-то, рассказать что-то приятное. Сейчас я избегаю её, мне тяжело даётся говорить с ней. Видя, как она выходит на финишную прямую.
Летом она перестала ходить на море - ей трудно столько пройти. Потом она перестала на какое-то время поднимать руку. Совсем. Сейчас опухоль перебирается к печени и позвоночнику. Она уже обрила голову. И скоро она перестанет вставать с кровати - уже сейчас на обезболивающих каждый день. Болезнь одолевает её, и в её голосе иногда проскальзывает эта мысль.
И я не знаю жалеть ли мне её. Жалость - не то чувство, которое я бы хотела видеть к себе, например. И, в какой-то степени, чувствую.. сочувствие? И в то же время - гнев. Гнев за глупость. Вся её жизнь - череда глупостей, ошибок.. Чего-то можно было бы избежать, какие-то удары можно было бы смягчить... Где-то были шансы повернуть на другую дорогу.
Возможно, я просто не понимаю, во имя чего это мученичество или попытка "искупить". Может быть, я пойму этот урок позже, когда конец останется далеко позади, в воспоминаниях.
Сейчас я только могу порадоваться за то, что у этого человека есть семья. И не какая-то в другой стране, а своя - близко. Любимый мужчина, его ребенок, который стал своим (в то же время, свой ребенок прочно потерян и не любим), кошка. От них есть поддержка и тепло каждый день, а это важно. Нет острой нужды, не нужно из последних сил волочить себя на работу ради еды. Есть возможность и время подготовиться. Привести себя и свои мысли в порядок, чтобы достойно уйти. Чтобы достойно провести последнее время. Чтобы подумать и постараться успеть то, что хочется успеть здесь.
Чтобы, в конце концов, подумать о том, какой конец ты для себя желаешь. Но воспользуется ли она всем этим? Видит ли она что-то из этого?
Я не знаю. И не хочу лишний раз напоминать ей о том, о чём ей и без меня напоминает её тело каждый день.
Закрывать запись не хочется. Сама не люблю закрытых записей. Да и не хотела бы сказать - не стала бы писать, правда?